Постановление Конституционного Суда РФ №8-П от 22 апреля 2013 года на первый взгляд показалось победой здравого смысла и правозащитников, пытавшихся отстаивать избирательные права в условиях круговой поруки судов и фальсификаторов выборов. Суды в некоторых случаях просто не принимали заявления от избирателей на нарушения при подсчете голосов, ссылаясь на то, что их права не нарушены: они, де, реализовали свое «активное избирательное право» путем взятия бюллетеня, проставления в нем отметки и опускания в урну. Вопрос о том, как эти отметки были учтены – не ума избирателя; неправильный подсчет нарушает права лишь кандидатов и партий.

Подобный абсурд фиксировался не только в решениях районных судов, но и санкционировался вышестоящими судами, вплоть до Верховного Суда РФ. Формальным основанием судебных постановлений об отказе в рассмотрении дела или о прекращении дела была статья 134 Гражданского процессуального кодекса РФ (ГПК), в которой сказано, что заявление не подлежит рассмотрению, если оно предъявлено в защиту прав другого лица или если оно оспаривает акты, которые не затрагивают прав, свобод и интересов заявителя. При этом в ГПК (статья 259), а также в Федеральном законе «Об основных гарантиях избирательных прав …» (пункт 10 статьи 75) черным-по белому написано, что избиратели имеют право оспаривать в суде нарушение избирательных прав граждан Российской Федерации.

Конституционный суд, рассмотрев дело, принял решение, в котором, в частности установил, что «впредь до внесения в действующее правовое регулирование надлежащих изменений, вытекающих из настоящего Постановления, суды общей юрисдикции не вправе отказывать в принятии к рассмотрению заявлений граждан, принимавших участие в выборах в качестве избирателей, в защиту своих избирательных прав, нарушенных при установлении итогов голосования на том избирательном участке, на котором эти граждане принимали участие в выборах». Кроме того, он обязал суды пересмотреть дела заявителей, на которых базировалось их обращение в КС. Всё это вызвало бурный восторг правозащитников в первый день после оглашения Постановления и публикации пресс-релиза КС.

На следующий день было опубликовано само Постановление, и стало ясно, что не все так радужно и не все так удивительно, как казалось с первого взгляда.

КС был поставлен в совсем непростое положение. С одной стороны, отказ в рассмотрении заявлений избирателей на нарушения при подсчете голосов, не только очевидно нарушает право избирать, но и нарушает право на судебное обжалование нарушенных прав. И если первое право еще поддается казуистическим толкованиям, то второе напрямую закреплено в документах ОБСЕ и успешно обжалуется в Страссбургском суде. Но и это, — не главное.

Главное, что оппонентами заявителей в КС были представители Центральной избирательной комиссии РФ, Верховного суда РФ, Генеральной прокуратуры РФ, обеих палат Федерального Собрания РФ и Президента РФ. Оказалось, что столпы государственного правоприменения во главе с Гарантом Конституции единодушно считают, что «активное избирательное право» – это право транспортировать бюллетень от стола до урны!

При ближайшем рассмотрении Постановления КС становится ясно, что Конституционный суд не только блестяще сманеврировал, но и принял решение, которое может иметь совсем не те последствия, на которые рассчитывают правозащитники.

Читать Постановление довольно тяжело, поскольку приходится продираться через огромные суперсложноподчиненные предложения, свойственные Конституционному Суду. За высокой риторикой и большим количеством ссылок кроятся удивительные утверждения, иногда похожие на недоказанные постулаты, которые приходится принимать на веру, а иногда – парадоксально игнорирующие логику. В этой заметке, понятное дело, — не место для полноценного оппонирования, поэтому я постараюсь изложить свои аргументы попроще.
Итак, главное: вместо того, чтобы признать неконституционными положения ГПК, которые предоставляют возможность отказывать в рассмотрении жалобы на основании произвольной трактовки понятия «интересы избирателя» (пункт 1 части 1 статьи 134), КС признал несоответствующими Конституции те положения законов, которые позволяют избирателю оспаривать нарушение избирательных прав граждан в суде! Процитирую пункт 2 резолютивной части Постановления:
«Признать взаимосвязанные положения части первой статьи 259 ГПК Российской Федерации, пункта 10 статьи 75, пунктов 2 и 3 статьи 77 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», а также частей 4 и 5 статьи 92 Федерального закона «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» не соответствующими Конституции Российской Федерации…».

Признанные неконституционными нормы гласят:
«Избиратели, …считающие, что решениями или действиями (бездействием) органа государственной власти, органа местного самоуправления, общественных объединений, избирательной комиссии, комиссии референдума, должностного лица нарушаются избирательные права или право на участие в референдуме граждан Российской Федерации, вправе обратиться с заявлением в суд» (ч.1 ст.259 ГПК).

«С жалобами на решения и действия (бездействие), нарушающие избирательные права граждан…, могут обратиться избиратели…» (п.10 ст.75 Федерального закона «Об основных гарантиях…»).

Парадокс? Неконституционными признаются нормы, которые не противоречат Конституции «в определенной мере» (см пункт 1 Постановления) и которые обеспечивают, как убедительно перед этим на 10 страницах доказывает КС, конституционное право избирать. Но, оказывается, что эти нормы неконституционны «в той части, в какой эти законоположения, закрепляя право избирателей на обращение в суд за защитой своих избирательных прав, вместе с тем в силу неопределенности нормативного содержания в отношении субъектов, порядка и условий обращения в суд в связи с обжалованием итогов голосования — по смыслу, придаваемому им сложившейся правоприменительной практикой, — исключают для граждан, принимавших участие в выборах в качестве избирателей, возможность обжалования решений и действий (бездействия) избирательных комиссий, связанных с установлением итогов голосования на том избирательном участке, на котором эти граждане принимали участие в выборах».

Какова конструкция? Где в процитированных нормах «та часть, какая в силу неопределенности исключает возможность обжалования»? Покажите мне её, ткните пальцем! Поскольку тыкать некуда, Суд поясняет, где искать неопределённость: «в смысле, придаваемым этим нормам правоприменительной практикой».

То есть так получается: есть юридическая норма, соответствующая Конституции, ее превратно толкуют суды, отчего она превращается в антиконституционную. А та норма, которая позволяет судам так трактовать – она ничего, конституционная.

КС вменил федеральному законодателю обязанность внести изменения в законы. Что надо изменить? Правильно: антиконституционные нормы, разрешающие избирателям жаловаться в суд. Когда избирателю будет это запрещено, все станет конституционным? А если нет, то не откажет ли КС в повторном рассмотрении по тому же предмету обжалования? Или «в связи с изменением социально-политических обстоятельств»?

Может КС и не хотел написать этот бред, но так уж у него получилось. В условиях тяжелого выбора.

А вот остальные правовые позиции КС, представленные данным Постановлением, вполне объяснимы убеждениями его членов.

Во-первых, то, что избиратель может жаловаться только на нарушения на том участке, где он голосовал. Ну, а иначе что же получится: каждый, увидевший непорядок по видеотрансляции начнёт жаловаться в суд?

Вообще говоря, эта позиция имеет некоторые основания: практика проведения наших выборов — далекая от закона — действительно может завалить суды исками (особенно, связанными не с днем голосования, а с нарушениями на предыдущих стадиях избирательной кампании). Это, кажется, не совсем правовой аргумент, да и исправлять ситуацию здесь надо не запретом жаловаться в суд. Но интересно другое: перед тем, как запретить избирателю жаловаться в суд на нарушения вне его избирательного участка, КС в своем Постановлении убедительно доказывает, что в интересах избирателя соблюдение законности в пределах его избирательного ОКРУГА. Что совершенно справедливо.

Во-вторых, характерными являются рассуждения КС по поводу прав наблюдателей подавать жалобы в суд. И ГПК и Федеральный закон «Об основных гарантиях…» такое право наблюдателям предоставляют. И вот КС теперь запретил наблюдателям жаловаться на все, кроме нарушения их собственных прав.

Понятно, как это будет трактоваться судами: есть пункт 9 статьи 30 Закона «Об основных гарантиях…», там перечислены права наблюдателя. Если какие-то из них нарушены, то наблюдатель имеет право жаловаться в суд.

А вот про вброс бюллетеней в пункте 9 ничего не сказано. Так что наблюдать за вбросом наблюдатель может спокойно. И комиссия может вбрасывать тоже спокойно, поскольку наблюдатель в суде не может оспорить итоги голосования. Ему ведь не мешали наблюдать…

Здесь, правда, получается смешная вещь. Дело в том, что одним из прав наблюдателя (подпункт з) пункта 9) является его право обжаловать действия комиссии в суде. Это значит, что наблюдатель все-же может подать заявление в суд на неправомерные действия комиссии. И его примут, и право наблюдателя не будет нарушено. А обжаловать отказ в рассмотрении он уже не сможет.

Как в том советском анекдоте:
– Скажите, я имею право?
– Имеете, имеете…
– Значит я могу?
– А вот этого я вам не говорил!

Эпохального постановления у Конституционного Суда не случилось. Боюсь, случилось очередное, вполне вертикальное.

2013РегиональныеФедеральный уровень