Александр Кынев Машина государственной электоральной политики, решая тактические задачи борьбы с новыми проектами и новыми лидерами, совершает новый «антипартийный поворот». Однако в качестве побочного эффекта рискует получить усиление региональных автократий и риски дезинтеграции страны.
После выборов 8 сентября 2013 года политическое пространство наполнилось целым рядом инициатив, которые можно назвать «антипартийными»: был принят 11 сентября в первом чтении «законопроект Клишаса» о снижении обязательной доли депутатов по партспискам в региональных парламентах с 50 до 25% и полной отмене подобной обязательной доли для местного самоуправления. Хотя введение обязательной составляющей партсписочных депутатов для городских округов и муниципальных районов с более чем 20 депутатами в совете было одной из ключевых «медведевских» реформ.
Предложено вернуть графу «Против всех», которая де-факто в нынешних условиях будет играть роль партии-спойлера (то есть оттягивать протестные голоса, лишая дополнительных голосов альтернативные партии и тем самым фактически увеличивая объем «премии» для партии-лидера за счет голосов, попавших в «корзину»). Где-то бродит по думским кулуарам еще ранее внесенный новый законопроект по выборам в Госдуму о переходе с полностью пропорциональной системы на смешанную. Не исключено, что этот список инициатив еще пополнится.
Власть, действуя в привычном стиле тактики, победившей стратегию, борется с побочными эффектами своих же прежних решений, постоянно пытаясь обмануть ход истории и объективного развития событий.
Но поскольку никакого полноценного анализа и моделирования последствий принимаемых решений на среднюю и долгосрочную перспективу нет, то и новые решения неизбежно принесут такие же побочные эффекты, как и все предыдущие.
Из ловушки в ловушку
Механизм принятия решений прекрасно иллюстрируется изменением формата партийной системы за последние годы. В 2000-е годы — борьба за «управляемую партийность» и «ограниченную конкуренцию»: вроде бы сокращая число партий власти, кажется, что ими станет легче управлять, указывая немногим оставшимся, кого можно, а кого нельзя выдвигать в депутаты. В результате с выходом из «тучных 2000-х» и на фоне роста недовольства — концентрация протестных голосов вокруг немногих оставшихся и стратегия «голосуй за любую другую партию» с перспективами мутации сателлитов и «опрокидывающих выборов» на горизонте.
Получив обвальное падение результатов, которые относительно спасли только массовые фальсификации в декабре 2011-го, власть резко меняет позицию и упрощает создание и регистрацию новых партий, чтобы они отбирали голоса друг у друга, и пытается дополнительно усилить процесс размывания протестных голосов через создание большого числа спойлеров.
Однако побочным эффектом новой политики оказываются начавшийся отток элит из всех системных партий, включая саму «Единую Россию» (так как именно она сама была главным бенефициаром принуждения кандидатов к вступлению в партии по прагматическим причинам), и неизбежный выход на арену новых проектов и новых политиков, а также триумфальное возвращение части старых, которых при «управляемой партийности» в прежние партии брать было запрещено (Ройзман, Быков).
Этот процесс резко усиливает «фактор Навального», собравшего голосов больше, чем кандидаты всех «старых системных оппозиционных» партий, вместе взятые.
Как только становится понятна угроза начавшегося процесса брожения местных элит, многие из которых давно бы сменили партии — «политические партнеры», и усиления новых, зачастую гораздо более амбициозных и энергичных игроков, чем старые партии, в экстренном порядке в регионах (вопреки декларациям «про новые демократические» стандарты выборов) начинаются массовые предвыборные зачистки. Страх утраты контроля оказывается во многих случаях сильнее всех разумных соображений борьбы за сохранение легитимности.
Если 14 октября 2012 года на выборах шести региональных парламентов до выборов дошло 79 из 83 выдвинутых списков (отсев 2,4%), то на выборах 8 октября 2013-го, когда выбирали уже 16 региональных парламентов, до дня голосования дошло 274 списка из 306 (отсев вырос до 10,5%). По мажоритарным округам на выборах заксобраний 2012 года отсев между выдвижением и днем выборов составлял 11%, отсев среди партийных выдвиженцев — 4%, а среди самовыдвиженцев — 40%. В 2013-м общий отсев вырос до 17,88% выдвинутых кандидатов, среди самовыдвиженцев отсев составил 58,5%, среди кандидатов, выдвинутых партиями, 9,77%.
Однако даже эти в ряде регионов ставшие крайне скандальными зачистки уже не могли радикально изменить общую картину, которая демонстрировала, что политическая система пришла в движение.
Всех и везде снять было уже просто невозможно по разным причинам, в том числе имиджевым. В итоге выборов новые партии и кандидаты (вместе с вернувшимися после запретов старыми) добились существенных успехов, и этот результат мог бы быть еще сильнее, если бы не массовые предвыборные зачистки и препятствования в ведении агиткампании оппозиции во многих регионах. В результате система откровенно перенапрягается, борясь за сохраняемый статус-кво, однако получается это лишь ценой ухудшения качества поддержки через общее снижение явки и рост в ней доли спецкатегорий голосования (голосование на дому, открепительные и т.д.).
Очевидная перспектива дальнейшего усиления новых игроков и выхода на авансцену новых, менее управляемых или вообще не управляемых фигур настолько пугает власть, что результатом борьбы с очередным «побочным» эффектом (на этот раз появлением новых и более опасных игроков, в первую очередь Навального, за которым могут последовать «новые Навальные») становится вышеупомянутая «антипартийная реформа».
Лишая партии привычных институциональных площадок, власть стремится, насколько возможно, деструктурировать и рассеять оппозицию, надеясь получить вместо крайне слабых партий набор персоналий, находящихся друг с другом в сложных отношениях, превратить оппонирующую сторону в политический винегрет без четких лидеров и структур.
Несомненно, что и в новых условиях структурирование новых политических партий и новых сил все равно будет продолжаться, но его хотят замедлить, насколько возможно затянув время. Процесс внутренней кристаллизации и самоорганизации новой оппозиции может быть долгим, а главное для власти — продлить свое нынешнее доминирование.
Читать далее
